«Ну, вот и все, это конец», — подумала
Вера, глядя вслед удаляющемуся от нее автомобилю. К горлу подступил комок,
стало трудно дышать, из глаз потекли слезы. Она зарыдала практически в голос:
«Подожди! Стой! Все не так! Так не должно быть! Черт! Че-о-о-о-орт»! С силой зажмурив
глаза она представила, как бежит за автомобилем, догоняет его, одним движением
вытаскивает из-за руля водителя и, вцепившись обеими руками в лацканы пиджака,
орет ему прямо в лицо: «Ты все не так понял! Я не такая! Не такая я! Я хорошая!
Я не пью! Не пью я»!
— Как не стыдно! Совсем совесть потеряла!
— Ишь ты, не пьет она! Оно и видно! Нажралась — так домой иди, нечего тут дебоширить!
— И не говорите, молодежь совсем распоясалась! Ты на рожу-то ее взгляни!
Вера открыла глаза. Вокруг нее уже собирались прохожие. Мужики ухмылялись и шли дальше, а женщины с удовольствием останавливались и комментировали происходящее. Еще бы! Посмотреть было на что! Посередине тротуара, у входа в магазинчик, торгующий спиртным, в расстегнутом плаще, из под которого были видны старые тренировочные штаны и далеко не первой свежести футболка, в кроссовках на босу ногу, с красным опухшим лицом и растрепанными волосами, с закрытыми глазами стоит девица, машет над головой бутылкой с водкой и орет как резанная: «Я хорошая! Я не пью!».
Поняв весь ужас происходящего, Вера с ненавистью посмотрела на бутылку, размахнулась и со всей силы швырнула ее об асфальт. Раздался звон разлетающегося стекла. Бабы с визгом кинулись в рассыпную, а стоящий неподалеку мужичок схватился за сердце.
— Милицию, зовите милицию, она буйная! Она нас всех поубивает!
Вера бросилась бежать. Ее никто и не думал догонять, а она бежала и бежала, не выбирая дороги. Какие то улицы, проходные дворы, опять улицы. Она не замечала, как шарахаются от нее прохожие, как стемнело, как начался дождь. Она остановилась, только когда оказалась на каком то мосту. В бессилии навалившись грудью на перила, Вера посмотрела вниз. Вода была черная и, скорее всего, очень холодная, как и то, что сейчас находилось у нее внутри. «Все кончено.» — произнесла она дрожащими губами. «Зачем жить? Зачем жить, если его в ее жизни больше не будет? Где справедливость? Почему так вышло? Все должно было быть иначе, она же так хорошо все придумала. Чертов сосед! Я не хочу больше жить. Зачем жить в мире, где все так не справедливо! Надо только перелезть через перила и отпустить руки, и все… И все! …И не будет больше боли и ничего больше не будет» — мысли ударами отдавались в мозгу. Вера представила, как прыгает вниз, как ледяная вода тысячами иголок вонзается в ее тело… Стало страшно. К тому же, ей по настоящему стало очень холодно. Дождь продолжал моросить, за время своего кросса она вымокла до нитки. «Жаль, я эту чертову бутылку разбила, вот сейчас бы глоток водки не помешал, — подумала Вера, — Так, решено, я спрыгну с моста, только вот непременно надо выпить, для храбрости, тем более терять мне уже нечего». С этими мыслями Вера стала крутить головой, одновременно нащупывая в мокром кармане плаща кошелек.
Кошелек был, а вот магазинов не было.
— Черт, где я вообще нахожусь? И сколько сейчас времени? Да, собственно, не все ли равно? — думала Вера, вглядываясь в темноту.
В тот момент ей совершенно не показалось странным, что вокруг не было ни души, ни одного автомобиля не проехало, хотя рядом была проезжая часть, не было витрин, реклам, только тусклые фонари вдоль домов. И тут она увидела, что неподалеку в зарослях каких то кустов, что обильно росли у стены одного из домов, что—то светится, очень похожее на вывеску.
Подойдя ближе, Вера увидела узкую тропинку, которая вела через кустарник к подвальчику над входом в который и располагалась вывеска. На желтом фоне черными буквами было написано «Бар «У Сигизмунда». Открыты всю ночь». Не раздумывая ни секунды, Вера спустилась по ступенькам вниз.Толкнув тяжелую дверь, она услышала звон колокольчика и шагнула внутрь. Зал был очень маленьким и скорее походил на комнату. Прямо напротив входа, в глубине, располагалась барная стойка. Справа и слева стояли круглые столики, за одним из них сидел мужчина и что то сосредоточенно размешивал в чашке. На Веру он не обратил никакого внимания. Освещение было очень тусклым и состояло из нескольких керосиновых ламп, подвешенных к потолку. Окон не было, стены, отделанные темным деревом, украшали две большие репродукции с известных картин: «Тайная вечеря» и «Кающаяся Магдалина». Вот как раз под «Магдалиной» и расположился посетитель.
— Как не стыдно! Совсем совесть потеряла!
— Ишь ты, не пьет она! Оно и видно! Нажралась — так домой иди, нечего тут дебоширить!
— И не говорите, молодежь совсем распоясалась! Ты на рожу-то ее взгляни!
Вера открыла глаза. Вокруг нее уже собирались прохожие. Мужики ухмылялись и шли дальше, а женщины с удовольствием останавливались и комментировали происходящее. Еще бы! Посмотреть было на что! Посередине тротуара, у входа в магазинчик, торгующий спиртным, в расстегнутом плаще, из под которого были видны старые тренировочные штаны и далеко не первой свежести футболка, в кроссовках на босу ногу, с красным опухшим лицом и растрепанными волосами, с закрытыми глазами стоит девица, машет над головой бутылкой с водкой и орет как резанная: «Я хорошая! Я не пью!».
Поняв весь ужас происходящего, Вера с ненавистью посмотрела на бутылку, размахнулась и со всей силы швырнула ее об асфальт. Раздался звон разлетающегося стекла. Бабы с визгом кинулись в рассыпную, а стоящий неподалеку мужичок схватился за сердце.
— Милицию, зовите милицию, она буйная! Она нас всех поубивает!
Вера бросилась бежать. Ее никто и не думал догонять, а она бежала и бежала, не выбирая дороги. Какие то улицы, проходные дворы, опять улицы. Она не замечала, как шарахаются от нее прохожие, как стемнело, как начался дождь. Она остановилась, только когда оказалась на каком то мосту. В бессилии навалившись грудью на перила, Вера посмотрела вниз. Вода была черная и, скорее всего, очень холодная, как и то, что сейчас находилось у нее внутри. «Все кончено.» — произнесла она дрожащими губами. «Зачем жить? Зачем жить, если его в ее жизни больше не будет? Где справедливость? Почему так вышло? Все должно было быть иначе, она же так хорошо все придумала. Чертов сосед! Я не хочу больше жить. Зачем жить в мире, где все так не справедливо! Надо только перелезть через перила и отпустить руки, и все… И все! …И не будет больше боли и ничего больше не будет» — мысли ударами отдавались в мозгу. Вера представила, как прыгает вниз, как ледяная вода тысячами иголок вонзается в ее тело… Стало страшно. К тому же, ей по настоящему стало очень холодно. Дождь продолжал моросить, за время своего кросса она вымокла до нитки. «Жаль, я эту чертову бутылку разбила, вот сейчас бы глоток водки не помешал, — подумала Вера, — Так, решено, я спрыгну с моста, только вот непременно надо выпить, для храбрости, тем более терять мне уже нечего». С этими мыслями Вера стала крутить головой, одновременно нащупывая в мокром кармане плаща кошелек.
Кошелек был, а вот магазинов не было.
— Черт, где я вообще нахожусь? И сколько сейчас времени? Да, собственно, не все ли равно? — думала Вера, вглядываясь в темноту.
В тот момент ей совершенно не показалось странным, что вокруг не было ни души, ни одного автомобиля не проехало, хотя рядом была проезжая часть, не было витрин, реклам, только тусклые фонари вдоль домов. И тут она увидела, что неподалеку в зарослях каких то кустов, что обильно росли у стены одного из домов, что—то светится, очень похожее на вывеску.
Подойдя ближе, Вера увидела узкую тропинку, которая вела через кустарник к подвальчику над входом в который и располагалась вывеска. На желтом фоне черными буквами было написано «Бар «У Сигизмунда». Открыты всю ночь». Не раздумывая ни секунды, Вера спустилась по ступенькам вниз.Толкнув тяжелую дверь, она услышала звон колокольчика и шагнула внутрь. Зал был очень маленьким и скорее походил на комнату. Прямо напротив входа, в глубине, располагалась барная стойка. Справа и слева стояли круглые столики, за одним из них сидел мужчина и что то сосредоточенно размешивал в чашке. На Веру он не обратил никакого внимания. Освещение было очень тусклым и состояло из нескольких керосиновых ламп, подвешенных к потолку. Окон не было, стены, отделанные темным деревом, украшали две большие репродукции с известных картин: «Тайная вечеря» и «Кающаяся Магдалина». Вот как раз под «Магдалиной» и расположился посетитель.
Вера решительно подошла к стойке, села на высокий стул и стала ждать бармена.
Которого, кстати, нигде не было. Прошло несколько минут. Вокруг стояла гробовая
тишина изредка нарушаемая позвякиванием ложечки о чашку. Вера не выдержала.
— Здесь вообще есть кто-нибудь, или все умерли?
— Что Вы! Наш Сигизмунд живее всех живых. Просто он готовит перепелок, — подал голос мужчина, — а на это, знаете ли нужно время.
Вера повернулась в сторону посетителя. Это, как уже говорилось выше, был мужчина, лет эдак под шестьдесят, плотного телосложения, с абсолютно гладким и круглым лицом. Пухлые губы, курносый нос, толстые щеки и маленькие, близко посаженные черные глазки делали его очень похожим на поросенка, каких рисуют в детских мультфильмах. Одет он был в светло серый, по-видимому дорогой, костюм, желтую рубашку без галстука, на голове — темная широкополая шляпа. «Поросенок», как мысленно окрестила его Вера, с интересом посмотрел на нее, театрально отставил в сторону локоть и, прищурив левый глаз, громко отхлебнул из чашки. В свете керосиновой лампы ярко блеснул огромный перстень.
— Вы очень удачно зашли, — продолжил незнакомец, — жареные перепелки — это коронное блюдо этого заведения. Я как раз заказал две порции и с удовольствием с Вами поделюсь.
— Спасибо, я не хочу есть.
— Да? — искренне удивился он, — хотя… дайте угадаю, вы хотели сброситься с моста, утопиться, так сказать, из-за неразделенной любви. Так?
Вера во все глаза уставилась на незнакомца.
— Ну, это понятно, — продолжил он, — а сюда то зачем пришли, уж не водки ли выпить, так сказать, для храбрости? Ха, ха, ха! Какая прелесть! Вы ж не пьете! — незнакомец, совершенно искренне начал захлебываться от смеха. Вере показалось, что он даже хрюкал.
— Что за мерзкий тип, — подумала она, — но откуда он узнал? Может, видел меня на мосту?
— Вы сейчас ломаете голову, как я догадался? Смею Вас заверить, я вижу Вас впервые, вот уже сорок минут я сижу за этим столом и жду своих перепелок, — последние три слова он произнес особенно громко, повернув голову в угол зала.
Вера не сводила глаз с незнакомца.
— Ах, да! Я же совсем забыл представиться! — сказал он, наконец-то серьезно, — меня зовут Акакий Себастьянович, я — черт.
— Кто? — еле выдавила из себя вконец обалдевшая Вера.
— Черт, — повторил он, при этом наклонил голову и снял шляпу.
Дальше Вере показалось, что она окончательно сошла с ума. Потому, что на абсолютно лысой голове мужчины были… рога. Два ровненьких, остреньких, блестящих рога. Сантиметра по три в высоту.
— Не может быть… — прошептала она, — это шутка? Вы, наверное, артист?
— Ну, я бы мог стать великим артистом, — с гордостью произнес он, надевая обратно шляпу, — но, не сложилось, знаете ли, как говориться, каждому свое. Я — страховой агент. Страховая компания «Последний путь», слышали может быть? Страхуем жизни, души, ну и так, по мелочи… Вот.
— Подождите, так Вы страховой агент, а это…? — Вера покрутила пальцем над головой.
— А что, по Вашему черт не может быть страховым агентом? — совершенно искренне удивился он.
Это сумасшедший, — подумала Вера, — но рога… Рога явно настоящие.
— Ну-у, почему же не может? — решила подыграть она, — Действительно, кому же еще там работать… только вот… — и она опять показала рукой поверх головы, намекая на рога.
— Ну, что мы все обо мне и обо мне, давайте уже поговорим о Вас, — на физиономии черта появилась ехидная улыбка, — Я вижу, Вы решили покончить с собой?
— Ничего я не решила, с чего Вы вообще взяли? — нахмурилась Вера.
— Ну, не сердитесь. Знаете, а я могу Вам помочь. Правда, правда. Но за это я кое-что у Вас попрошу.
— Я должна буду отдать Вам душу? Хотя… я согласна, она мне все равно больше не нужна.
— Да что Вы, в самом-то деле!? — черт замахал на Веру руками, — Книжек дурацких начитались? На кой мне Ваша душа?
— А что тогда?
— Знаете ли, у меня есть хобби, я собираю женские глупости. И мне кажется, что Ваша история займет достойное место в моей коллекции. Давайте так, если она мне понравится, я помогу Вам?
— А если нет?
— Ну, а если нет, тогда пойдете топиться, если не передумаете, конечно. Ну что, по рукам? — и черт протянул Вере свою пухлую руку. И опять ей показалось, что перстень как-то уж слишком ярко блеснул.
В голове творилась полная неразбериха, пятнадцать минут назад она собиралась прыгнуть с моста, теперь заключает сделку с дьяволом. Бред какой-то. «Может быть, и правда, я сошла с ума и мне все это мерещится»? — подумала Вера.
— Согласна. — ответила она и пожала руку черту, — в конце концов, я ничего не теряю.
— Вот и славненько. Прошу, так сказать, к нашему шалашу, то есть присаживайтесь к моему столу.
У черта было явно хорошее настроение.
— Сигизмунд! — заорал он.
— Я все слышал, — раздался откуда-то из темноты дребезжащий голос.
— Ну так неси, — уже тише сказал черт, подмигивая Вере.
Оказавшись напротив своего собеседника, Вера увидела, как позади него в стене открылась (или образовалась?) дверь и оттуда медленным шагом вышел невысокого роста мужчина. Перед собой он держал поднос на котором лежала темно—красная кожаная папка. Вид у него был очень важным.
Девушка не без интереса разглядывала вошедшего. Ростом он был не более полутора метров. Возраст определить было невозможно. Вокруг огромной лысины — кудряшки черных волос, лицо гладкое, без морщин, веки немного припухшие, отчего глаза делались печальными, достоинством же лица был нос: он был такой большой, что, казалось, занимал все лицо. Острый подбородок заканчивался козлиной бородкой с кокетливым завитком на конце. Одет Сигизмунд был в черные брюки, такую же жилетку и белоснежнейшую рубашку. Причем один ее конец был аккуратно заправлен в штаны, а другой торчал белым треугольником из под жилета. Но это его ничуть не смущало.
— Ваше досье, — четко произнес он и закатил глаза к потолку, показывая тем самым полное безразличие к происходящему.
— Лучше б ты перепелок принес! Ну, сколько ждать можно!? Ты их высиживаешь там, что ли? — пробурчал себе под нос черт, — И принеси коньяк, нам предстоит долгий разговор.
— Уже бегу, — так же четко и монотонно произнес Сигизмунд. Развернувшись, он медленно пошел обратно к двери.
— Итак, начнем, — сказал черт, открывая красную папку, — здесь кратенько изложены факты вашей биографии, вплоть до сегодняшнего дня.
— А откуда Вы… — начала было Вера, но черт очень выразительно посмотрел на нее — А, ну да… Понимаю… Тогда зачем Вы просите меня рассказать, если сами все знаете ?
— Я же сказал, изложены факты, а меня интересует ваше отношение к ним, их восприятие. Вы же не станете спорить, что к одному и тому же событию можно относится по разному. Вот например, Вас бросил бой-френд и Вы побежали топиться, а другая бы на Вашем месте может визжала бы от радости, что обрела свободу. Согласны?
— Ну, в принципе, да.
Черт начал бегло просматривать бумаги, бурча себе под нос.
— Итак, Озерова Вера Андреевна, 27 лет, образование высшее, гуманитарное, не замужем, детей нет… так… это мы пропускаем, это к делу не относится… проживает одна в комнате, в коммунальной квартире, работает менеджером в фирме… ну, не суть… в общем, ясно. Вот! Нашел! Два года назад знакомится с Алексеевым Григорием Николаевичем… так, 36 лет, образование среднее, женат, почти двое детей…
— Как это, почти двое детей? — оторопела Вера, — он говорил, что у него только один ребенок?
— Ну, мало ли что он тебе говорил, вот же, написано: дочь, 16 лет, зовут Алексеева Светлана Григорьевна; в настоящий момент ожидается прибавление, жена на 5-м месяце, тоже, между прочим, девочка будет.
— Этого не может быть, — Вера почувствовала, как к горлу подступает комок.
— Спокойно, всему свое время. Вот, выпей, — он пододвинул бокал, наполненный коньяком.
Вера и не заметила, в какой момент на столе появился изящный графин с коричневой жидкостью и два фужера. Она сделала большой глоток и тут же у нее перехватило дыхание, она закашлялась, из глаз полились слезы.
— Пусть в меня бросит камень тот, кто скажет, что Вы пьяница, — прошипел черт сочувственно глядя на Веру, — Как же Вы познакомились? И помните! Меня интересуют душевные переживания, а не факты.
Вера перестала кашлять и начала рассказывать.
— Меня подруга пригласила на выходные в поход. Она ориентированием занимается, ну и у них там слеты всякие проходят. Три дня жили в палатках, народу много было. Я пошла в лес сучья для костра собрать и ногу подвернула, а тут он! Подошел, взял меня на руки и до самого лагеря нес. Он был такой… такой необыкновенный! Загорелый, сильный, в черном спортивном костюме. А как он на скалу залазил? У меня аж дух захватывало. Он был капитаном их команды. К нему все так почтительно относились, а он смотрел только на меня. Мне даже не верилось, что такой мужчина — и выбрал меня. Мы просидели с ним всю ночь у костра, я смотрела на его лицо и думала о том, что вот! Это он! Я буду любить его всю жизнь! Именно его я ждала все эти годы!.
— И тебя не смутило, что он женат?
— Ну, мало ли люди совершают ошибок? Он сказал, что если бы встретил меня раньше, все было бы иначе…
— Да уж, было бы, — пробубнил черт, — извини, продолжай.
— Просто он был молод, а она была влюблена в него, она сама его спровоцировала, а потом сказала, что беременна и он, как честный человек, женился. Но это ничего не значит. Он же не знал, что встретит меня.
— Вот это все он тебе рассказал, или ты сама так решила?
— Он, конечно, в первый же вечер и рассказал. А знаете, как тяжело жить с нелюбимым человеком!?
— Понятия не имею, никогда не жил. Ладно, а что потом было?
— А потом, выходные закончились, все вернулись в город и мы стали встречаться.
— И как часто?
— Он вырывался ко мне каждый раз, как был свободен.
— Свободен от чего? От семьи, от работы? Почему он вообще не ушел от ненавистной жены?
— Я же говорю, он очень порядочный человек, он не мог вот так, взять и все бросить. Он сказал, что надо подождать пока ребенку исполнится 16 лет. А то своим уходом он травмирует неокрепшую детскую психику.
На этой фразе черт не выдержал и заржал.
— Не обращай внимания, продолжай, — ржание переходило в хрюканье, он схватил стакан и начал большими глотками вливать в себя коньяк.
— Я ему сразу сказала, что все понимаю и буду ждать, сколько понадобится. Так прошел год. Я сказала, что хочу от него ребенка, а он ответил, что не готов сейчас, слишком тяжелое положение, что мы обязательно будем вместе, только надо подождать. Я ответила ему, что ждать осталось всего лишь год. К тому времени, как родится наш ребенок, мы уже будем вместе. И тогда, он рассказал мне ужасную вещь, что у его жены обнаружили опухоль, и врачи не знают, сколько она проживет. Ему было очень тяжело. Я сама сказала, что он не должен бросать ее, пока… А она стала такой нервной и злой, никуда его от себя не отпускала, а он не хотел ее волновать. Встречаться мы стали очень редко. Но я готова была ждать. Так прошло еще несколько месяцев.
— Послушай, и это тоже ты знаешь только с его слов?
— Да, конечно, между нами не было тайн. Я видела, как он страдает.
— Каков, ну, каков! Просто супер! Высший пилотаж! И ты, конечно же, его успокаивала?
— Да, я делала все, что могла! Я жила им. Он ведь только со мной мог отдохнуть, успокоиться.
— И что произошло потом?
— Он позвонил мне и пригласил в кафе. Мы встретились, я сразу поняла — что-то случилось. Его голос дрожал, он даже заплакал.
— Что вы говорите?! Даже заплакал!!!
— Не смейтесь! Я видела, как ему больно. Он сказал, что больше так не может, что мы должны расстаться. Я была в ужасе.
— Что ж так, скоропостижно?
— Он сказал, что не хочет мне калечить жизнь, что он видит, как мучаюсь я, и он жертвует своей любовью ради меня. Неизвестно, сколько его жена еще протянет, а мне нужна семья. Он не достоин, что бы из-за него я теряла свои лучшие годы. Вынужденная разлука со мной — это наказание за грехи, которые он может искупить, только волоча свой крест в виде больной супруги.
— Какое благородство! — выдохнул черт и улыбнулся в стакан.
— Я пыталась спорить, но он сказал, что будет любить меня вечно, и что я скоро забуду его. Вот тогда я первый раз в жизни выпила водки. Меня сразу развезло, я плохо помню, как добралась до дому.
— Он что, даже не проводил тебя?
— Ему позвонила на трубку дочь, и сказала, что у матери начинается приступ и надо ехать домой. Он вызвал мне такси.
— Изумительно! Ты мне потом повтори все это, я запишу! Может пригодится! — ехидно сказал черт и сверкнул глазом.
— Прошло несколько дней. Я очень страдала, мне было очень плохо. Я не замечала когда и что я ем, я ни с кем не общалась, на работе мне пришлось взять больничный, т.к. я совершенно не могла работать. Все напоминало мне о нем. Я бесцельно бродила по улицам. Заглядывая в лица прохожих, я искренне не понимала, как можно радоваться, жить, что то делать, когда его нет рядом. Однажды, проснувшись утром, я посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Во что я превратилась?! Кожа стала серой, синяки под глазами, от того, что я ела все подряд — сильно поправилась. Волосы обвисли и потускнели. И тогда я поняла, что без него у меня нет жизни! Либо мы будем вместе, либо мне незачем жить. Я поставила себе цель — он будет моим! Я стану самой красивой, идеальной женщиной! И когда он меня увидит, он не сможет устоять. Он поймет, что нам не жить друг без друга.
— Так, хорошо. Теперь давай уточним кое-что, — черт опять раскрыл папку и стал переворачивать листочки, — Какого числа Вы расстались?
— Это было 2 марта.
— А сегодня у нас 3 мая. Отлично!
— Я решила, что у меня есть три месяца, чтобы изменить себя. А 1 июня мы должны были встретится.
— Стоп, стоп. Не торопись, давай по порядку. Я не очень то понял, что должно было произойти за это время.
— Я живу одна и зарабатываю неплохо. Поэтому первое, что я сделала — это увеличила его фотографию и повесила на видном месте. Отныне у меня была цель, и когда мне становилось тяжело, я смотрела на фото и думала, что все, что я делаю — я делаю для него и ради него. Это придавало мне сил. Я взяла отпуск за свой счет, купила путевку и уехала на месяц в санаторий. Мой день был расписан по минутам. Утро начиналось с пробежки, затем бассейн, потом легкий завтрак и косметические процедуры, вместо ужина — тренажерный зал и сауна. Питалась только свежими фруктами и овощами, пила дорогие витамины. За месяц мне удалось хорошо похудеть, моя фигура стала почти идеальной. Вернувшись в город, я пошла на танцы живота, чтобы привить себе пластику и шарм. И, естественно, я записалась к дорогому косметологу. Оставалось совсем немного, один месяц. Мой выход должен был состояться 1 июня.
— Подожди, я не понял, как должна была произойти ваша встреча? Он же тебе не звонил? По моим данным, — тут черт опять полез в бумаги, — он сменил номер своего сотового 21 ноября?
— Да, я знаю. Но он сделал это, что бы не мучить меня и себя. Ведь я могла ему позвонить.
А так, он боролся только со своим соблазном позвонить мне.
— Вера, вы фантастическая женщина! Сигизмунд, неси еще коньяк! Я решил напиться.
— Не советую, — раздался голос Сигизмунда, — я уверен, что эта история станет жемчужиной в коллекции, так что Вам еще работать. Кстати, перепелки давно готовы и даже успели остыть. Подавать?
— Конечно, подавать, а чего ты, собственно, ждал?
— Я слушал и плакал, — все таким же безразличным тоном ответил Сигизмунд, появляясь в зале с подносом.
— Это Вам, Миледи, а это Вам, Сэр.
На одной тарелке лежало нечто непонятное, присыпанное зеленым горошком. На второй был только зеленый горошек. Вера никогда раньше не ела перепелок, но представляла себе, как примерно они выглядят. То, что лежало перед ней, никак не походило на маленькую птичку. Это было что то круглое с торчащими в разные стороны четырьмя ногами.
— Что это? — спросила Вера принюхиваясь.
— Да, действительно, что это? — сказал черт уставясь на свой горошек.
— Извиняюсь — сказал Сигизмунд, внимательно осмотрев блюда. Абсолютно невозмутимо, достал из Вериной тарелки нечто с ногами, разлепил и в каждой руке у него оказалось по маленькой перепелиной тушке. Со словами «они слиплись» он, особо не церемонясь, разложил птичек по тарелкам.
— Приятного аппетита, — с чувством выполненного долга добавил он и, развернувшись под злобным взглядом черта, медленно пошел к себе.
— Коньяк принеси! — заорал черт, и более ласковым тоном добавил, глядя на Веру, — Это были очень одинокие перепелки, они тоже не могли друг без друга. Итак, Вера, как же должна была состояться встреча?
— Дело в том, что вот уже лет пять, как 1 июня он и еще три его друга собираются в одном и том же кафе на побережье. Это их традиция, и она не меняется. Причем они не снимают зал, они просто заказывают столик. В самый разгар праздника я, естественно, вся такая красивая, должна была, как бы случайно, там оказаться. Как я себе представляла эту встречу! Я продумала все, до мелочей. Как войду, как встану, как посмотрю. У меня не было сомнений, что ночь мы проведем снова вместе. И тут… — Вера закрыла лицо руками.
— А вот тут, дорогая моя Вера, произошло то, что на самом деле должно было произойти. Дело в том, что Он… — черт понизил голос и посмотрел куда то вверх — очень не любит, когда пытаются нарушить его планы. Только умоляю, — черт почти шептал, — не говорите никому, это большой секрет. Обещаете?
— Обещаю, — всхлипнула Вера, совершенно не поняв, что он имел в виду.
Всхлипнув еще несколько раз, она продолжила:
— Сегодня, то есть вчера, с утра, я была у косметолога. После процедур лицо становится красным и сильно опухает. Естественно, после этого я весь оставшийся день хотела провести дома. Как раз подошла моя очередь убирать общественные места в квартире, я же в коммуналке живу. Вернувшись домой, я переоделась, так сказать, в рабочую одежду, ну чтоб не жалко было пачкать, и принялась за мытье туалета. Из соседней комнаты, в одних трусах вышел сосед. Он хороший, тихий человек, но пьет. А его жене, естественно, это не нравится и она борется с этим пагубным пристрастием, как может. А именно, если куда-то уезжает на целый день, то, чтобы он нигде не шлялся, запирает всю его одежду. И вот стоит он предо мной, такой жалкий, его всего трясет, и просит, мол, не дай помереть, сбегай за «маленькой», а то совсем худо. Мне его жалко стало. Тем более магазин прямо в нашем доме находится, далеко идти не надо. Ну я, в чем была, накинула плащ, прикрылась капюшоном, и побежала вниз. Я в водке то не разбираюсь, маленькие, большие… Короче схватила первую попавшуюся поллитровую. В карман она не поместилась, я ее в руке держала, и на выходе… — тут Вера не выдержала и окончательно разревелась.
— И на выходе, — радостно продолжил черт, — нос к носу столкнулась с предметом обожания.
Вера только кивнула головой. А непонятно, чему обрадовавшийся, черт возбужденно продолжал: Нет! Ну вы гляньте, как работают! Вот что значит серьезная контора! Надеюсь, он объяснил Вам, что его сюда привело?
— В том-то и дело, что не должен он был здесь оказаться, ну никак! Нечего ему здесь делать было. — почти кричала сквозь слезы Вера — Он живет и работает совсем на другом конце города. Делать ему, видите ли, было нечего, решил подзаработать, на дороге человек голосовал и он решил его подвести. А пассажиру надо было именно в соседний с моим дом. Вот он его отвез и решил сигарет купить, раз уж рядом с магазином остановился.
— Вот это профессионалы! Вот это работа! Ты слышал, Сигизмунд? — заорал восхищенный черт.
— Слышал, слышал, — раздалось из темноты, — И я да же догадываюсь, кто был этим пассажиром.
— Кто? — недоуменно спросила Вера.
— А чьи планы Вы так упорно хотели нарушить? Нет, ну конечно не Сам! — и черт опять глянул в потолок, — есть на то специально обученные, как бы это помягче сказать… сотрудники, в общем.
— Что вы имеете в виду? — не поняла Вера.
— Милая Вера, ну не должна была состоятся ваша встреча 1 июня, а Вы такая упрямая!
— Но почему?
— Вы все поймете, чуть позже, обещаю Вам. Вы в состоянии продолжить рассказ?
— А что продолжать? Увидев меня он опешил, я бы даже сказала, напугался. Он внимательно осмотрел меня, задержав взгляд на бутылке. Сказал, что не ожидал меня увидеть, и при этом не смог скрыть брезгливость. Спросил, как у меня дела, что со мной происходит? Давно ли я пью? А я стояла и молчала. Что мне было говорить? Объяснять, почему у меня рожа опухшая, что бутылку я для соседа купила, и что общественный сортир лучше всего мыть в старых трениках и грязной майке? Я заплакала, а он испугался еще больше, что на нас внимание начнут обращать и, практически уже садясь в машину, говорит, мол, не переживай, все у тебя будет хорошо, только ты, ну это я в смысле, завязывала бы со спиртным. И уехал. Вот и все. Остальное Вы знаете.
— Да! — чуть помолчав сказал черт, — в моей коллекции «женских глупостей» много забавных историй, но ваша! Ваша — это шедевр! Какая грандиозная глупость! Браво, Вера! Вы заслужили приз! Порадовали старика Акакия. Давно я так не веселился.
— Вам смешно!? — закричала Вера, резко вставая из-за стола, — Да у меня жизнь кончилась! Я умереть хочу!
— Да не волнуйся ты так! Сядь! Хочешь умереть — умрешь, но поверь мне, у вас, людей, ничего не происходит просто так. Все давно спланировано. И не Вами. И открою тебе секрет, раз уж ты такая непонятливая, — тут черт наклонился к самому уху Веры и зашептал, — у Него в отношении тебя совсем другие планы. Уж не знаю, чем ты Ему так приглянулась.
— Какие еще планы? — устало произнесла Вера.
— Я обещал тебе помочь? Помогу! А разглашать секретную информацию, тут уж — извини. Сама узнаешь, если выводы правильные сделаешь. Собирайся, поехали.
— Куда?
— Увидишь, — фыркнул черт, вставая и направляясь к выходу, — Сигизмунд! Одолжи нам свой лимузин, тут съездить в одно место надо, чтоб наглядно, так сказать…
Вера молча поплелась за ним.
На улице было прохладно и темно. Дождь так и не прекратился. Какая длинная ночь — подумала Вера. У входа в кафе, на проезжей части, сразу за кустами, стоял уже заведенный автомобиль Иж Комби голубого цвета.
— Не машина, зверь! — восхищенно сказал черт и похлопал по влажному крылу, — Такие дела на ней творили! В такие места ездили! Эх, было время! А какие женщины в ней сиживали? Смотри, Вера, вот оно — любимое детище Сигизмунда! — черт пафосно раскрыл перед девушкой дверь.
— Аккуратней, не поцарапай! Вещь дорогая, цены не малой! — прогнусавил вышедший на крыльцо Сигизмунд.
— Ну, в путь, — сказал черт ухватившись за руль и давая газу.
— Здесь вообще есть кто-нибудь, или все умерли?
— Что Вы! Наш Сигизмунд живее всех живых. Просто он готовит перепелок, — подал голос мужчина, — а на это, знаете ли нужно время.
Вера повернулась в сторону посетителя. Это, как уже говорилось выше, был мужчина, лет эдак под шестьдесят, плотного телосложения, с абсолютно гладким и круглым лицом. Пухлые губы, курносый нос, толстые щеки и маленькие, близко посаженные черные глазки делали его очень похожим на поросенка, каких рисуют в детских мультфильмах. Одет он был в светло серый, по-видимому дорогой, костюм, желтую рубашку без галстука, на голове — темная широкополая шляпа. «Поросенок», как мысленно окрестила его Вера, с интересом посмотрел на нее, театрально отставил в сторону локоть и, прищурив левый глаз, громко отхлебнул из чашки. В свете керосиновой лампы ярко блеснул огромный перстень.
— Вы очень удачно зашли, — продолжил незнакомец, — жареные перепелки — это коронное блюдо этого заведения. Я как раз заказал две порции и с удовольствием с Вами поделюсь.
— Спасибо, я не хочу есть.
— Да? — искренне удивился он, — хотя… дайте угадаю, вы хотели сброситься с моста, утопиться, так сказать, из-за неразделенной любви. Так?
Вера во все глаза уставилась на незнакомца.
— Ну, это понятно, — продолжил он, — а сюда то зачем пришли, уж не водки ли выпить, так сказать, для храбрости? Ха, ха, ха! Какая прелесть! Вы ж не пьете! — незнакомец, совершенно искренне начал захлебываться от смеха. Вере показалось, что он даже хрюкал.
— Что за мерзкий тип, — подумала она, — но откуда он узнал? Может, видел меня на мосту?
— Вы сейчас ломаете голову, как я догадался? Смею Вас заверить, я вижу Вас впервые, вот уже сорок минут я сижу за этим столом и жду своих перепелок, — последние три слова он произнес особенно громко, повернув голову в угол зала.
Вера не сводила глаз с незнакомца.
— Ах, да! Я же совсем забыл представиться! — сказал он, наконец-то серьезно, — меня зовут Акакий Себастьянович, я — черт.
— Кто? — еле выдавила из себя вконец обалдевшая Вера.
— Черт, — повторил он, при этом наклонил голову и снял шляпу.
Дальше Вере показалось, что она окончательно сошла с ума. Потому, что на абсолютно лысой голове мужчины были… рога. Два ровненьких, остреньких, блестящих рога. Сантиметра по три в высоту.
— Не может быть… — прошептала она, — это шутка? Вы, наверное, артист?
— Ну, я бы мог стать великим артистом, — с гордостью произнес он, надевая обратно шляпу, — но, не сложилось, знаете ли, как говориться, каждому свое. Я — страховой агент. Страховая компания «Последний путь», слышали может быть? Страхуем жизни, души, ну и так, по мелочи… Вот.
— Подождите, так Вы страховой агент, а это…? — Вера покрутила пальцем над головой.
— А что, по Вашему черт не может быть страховым агентом? — совершенно искренне удивился он.
Это сумасшедший, — подумала Вера, — но рога… Рога явно настоящие.
— Ну-у, почему же не может? — решила подыграть она, — Действительно, кому же еще там работать… только вот… — и она опять показала рукой поверх головы, намекая на рога.
— Ну, что мы все обо мне и обо мне, давайте уже поговорим о Вас, — на физиономии черта появилась ехидная улыбка, — Я вижу, Вы решили покончить с собой?
— Ничего я не решила, с чего Вы вообще взяли? — нахмурилась Вера.
— Ну, не сердитесь. Знаете, а я могу Вам помочь. Правда, правда. Но за это я кое-что у Вас попрошу.
— Я должна буду отдать Вам душу? Хотя… я согласна, она мне все равно больше не нужна.
— Да что Вы, в самом-то деле!? — черт замахал на Веру руками, — Книжек дурацких начитались? На кой мне Ваша душа?
— А что тогда?
— Знаете ли, у меня есть хобби, я собираю женские глупости. И мне кажется, что Ваша история займет достойное место в моей коллекции. Давайте так, если она мне понравится, я помогу Вам?
— А если нет?
— Ну, а если нет, тогда пойдете топиться, если не передумаете, конечно. Ну что, по рукам? — и черт протянул Вере свою пухлую руку. И опять ей показалось, что перстень как-то уж слишком ярко блеснул.
В голове творилась полная неразбериха, пятнадцать минут назад она собиралась прыгнуть с моста, теперь заключает сделку с дьяволом. Бред какой-то. «Может быть, и правда, я сошла с ума и мне все это мерещится»? — подумала Вера.
— Согласна. — ответила она и пожала руку черту, — в конце концов, я ничего не теряю.
— Вот и славненько. Прошу, так сказать, к нашему шалашу, то есть присаживайтесь к моему столу.
У черта было явно хорошее настроение.
— Сигизмунд! — заорал он.
— Я все слышал, — раздался откуда-то из темноты дребезжащий голос.
— Ну так неси, — уже тише сказал черт, подмигивая Вере.
Оказавшись напротив своего собеседника, Вера увидела, как позади него в стене открылась (или образовалась?) дверь и оттуда медленным шагом вышел невысокого роста мужчина. Перед собой он держал поднос на котором лежала темно—красная кожаная папка. Вид у него был очень важным.
Девушка не без интереса разглядывала вошедшего. Ростом он был не более полутора метров. Возраст определить было невозможно. Вокруг огромной лысины — кудряшки черных волос, лицо гладкое, без морщин, веки немного припухшие, отчего глаза делались печальными, достоинством же лица был нос: он был такой большой, что, казалось, занимал все лицо. Острый подбородок заканчивался козлиной бородкой с кокетливым завитком на конце. Одет Сигизмунд был в черные брюки, такую же жилетку и белоснежнейшую рубашку. Причем один ее конец был аккуратно заправлен в штаны, а другой торчал белым треугольником из под жилета. Но это его ничуть не смущало.
— Ваше досье, — четко произнес он и закатил глаза к потолку, показывая тем самым полное безразличие к происходящему.
— Лучше б ты перепелок принес! Ну, сколько ждать можно!? Ты их высиживаешь там, что ли? — пробурчал себе под нос черт, — И принеси коньяк, нам предстоит долгий разговор.
— Уже бегу, — так же четко и монотонно произнес Сигизмунд. Развернувшись, он медленно пошел обратно к двери.
— Итак, начнем, — сказал черт, открывая красную папку, — здесь кратенько изложены факты вашей биографии, вплоть до сегодняшнего дня.
— А откуда Вы… — начала было Вера, но черт очень выразительно посмотрел на нее — А, ну да… Понимаю… Тогда зачем Вы просите меня рассказать, если сами все знаете ?
— Я же сказал, изложены факты, а меня интересует ваше отношение к ним, их восприятие. Вы же не станете спорить, что к одному и тому же событию можно относится по разному. Вот например, Вас бросил бой-френд и Вы побежали топиться, а другая бы на Вашем месте может визжала бы от радости, что обрела свободу. Согласны?
— Ну, в принципе, да.
Черт начал бегло просматривать бумаги, бурча себе под нос.
— Итак, Озерова Вера Андреевна, 27 лет, образование высшее, гуманитарное, не замужем, детей нет… так… это мы пропускаем, это к делу не относится… проживает одна в комнате, в коммунальной квартире, работает менеджером в фирме… ну, не суть… в общем, ясно. Вот! Нашел! Два года назад знакомится с Алексеевым Григорием Николаевичем… так, 36 лет, образование среднее, женат, почти двое детей…
— Как это, почти двое детей? — оторопела Вера, — он говорил, что у него только один ребенок?
— Ну, мало ли что он тебе говорил, вот же, написано: дочь, 16 лет, зовут Алексеева Светлана Григорьевна; в настоящий момент ожидается прибавление, жена на 5-м месяце, тоже, между прочим, девочка будет.
— Этого не может быть, — Вера почувствовала, как к горлу подступает комок.
— Спокойно, всему свое время. Вот, выпей, — он пододвинул бокал, наполненный коньяком.
Вера и не заметила, в какой момент на столе появился изящный графин с коричневой жидкостью и два фужера. Она сделала большой глоток и тут же у нее перехватило дыхание, она закашлялась, из глаз полились слезы.
— Пусть в меня бросит камень тот, кто скажет, что Вы пьяница, — прошипел черт сочувственно глядя на Веру, — Как же Вы познакомились? И помните! Меня интересуют душевные переживания, а не факты.
Вера перестала кашлять и начала рассказывать.
— Меня подруга пригласила на выходные в поход. Она ориентированием занимается, ну и у них там слеты всякие проходят. Три дня жили в палатках, народу много было. Я пошла в лес сучья для костра собрать и ногу подвернула, а тут он! Подошел, взял меня на руки и до самого лагеря нес. Он был такой… такой необыкновенный! Загорелый, сильный, в черном спортивном костюме. А как он на скалу залазил? У меня аж дух захватывало. Он был капитаном их команды. К нему все так почтительно относились, а он смотрел только на меня. Мне даже не верилось, что такой мужчина — и выбрал меня. Мы просидели с ним всю ночь у костра, я смотрела на его лицо и думала о том, что вот! Это он! Я буду любить его всю жизнь! Именно его я ждала все эти годы!.
— И тебя не смутило, что он женат?
— Ну, мало ли люди совершают ошибок? Он сказал, что если бы встретил меня раньше, все было бы иначе…
— Да уж, было бы, — пробубнил черт, — извини, продолжай.
— Просто он был молод, а она была влюблена в него, она сама его спровоцировала, а потом сказала, что беременна и он, как честный человек, женился. Но это ничего не значит. Он же не знал, что встретит меня.
— Вот это все он тебе рассказал, или ты сама так решила?
— Он, конечно, в первый же вечер и рассказал. А знаете, как тяжело жить с нелюбимым человеком!?
— Понятия не имею, никогда не жил. Ладно, а что потом было?
— А потом, выходные закончились, все вернулись в город и мы стали встречаться.
— И как часто?
— Он вырывался ко мне каждый раз, как был свободен.
— Свободен от чего? От семьи, от работы? Почему он вообще не ушел от ненавистной жены?
— Я же говорю, он очень порядочный человек, он не мог вот так, взять и все бросить. Он сказал, что надо подождать пока ребенку исполнится 16 лет. А то своим уходом он травмирует неокрепшую детскую психику.
На этой фразе черт не выдержал и заржал.
— Не обращай внимания, продолжай, — ржание переходило в хрюканье, он схватил стакан и начал большими глотками вливать в себя коньяк.
— Я ему сразу сказала, что все понимаю и буду ждать, сколько понадобится. Так прошел год. Я сказала, что хочу от него ребенка, а он ответил, что не готов сейчас, слишком тяжелое положение, что мы обязательно будем вместе, только надо подождать. Я ответила ему, что ждать осталось всего лишь год. К тому времени, как родится наш ребенок, мы уже будем вместе. И тогда, он рассказал мне ужасную вещь, что у его жены обнаружили опухоль, и врачи не знают, сколько она проживет. Ему было очень тяжело. Я сама сказала, что он не должен бросать ее, пока… А она стала такой нервной и злой, никуда его от себя не отпускала, а он не хотел ее волновать. Встречаться мы стали очень редко. Но я готова была ждать. Так прошло еще несколько месяцев.
— Послушай, и это тоже ты знаешь только с его слов?
— Да, конечно, между нами не было тайн. Я видела, как он страдает.
— Каков, ну, каков! Просто супер! Высший пилотаж! И ты, конечно же, его успокаивала?
— Да, я делала все, что могла! Я жила им. Он ведь только со мной мог отдохнуть, успокоиться.
— И что произошло потом?
— Он позвонил мне и пригласил в кафе. Мы встретились, я сразу поняла — что-то случилось. Его голос дрожал, он даже заплакал.
— Что вы говорите?! Даже заплакал!!!
— Не смейтесь! Я видела, как ему больно. Он сказал, что больше так не может, что мы должны расстаться. Я была в ужасе.
— Что ж так, скоропостижно?
— Он сказал, что не хочет мне калечить жизнь, что он видит, как мучаюсь я, и он жертвует своей любовью ради меня. Неизвестно, сколько его жена еще протянет, а мне нужна семья. Он не достоин, что бы из-за него я теряла свои лучшие годы. Вынужденная разлука со мной — это наказание за грехи, которые он может искупить, только волоча свой крест в виде больной супруги.
— Какое благородство! — выдохнул черт и улыбнулся в стакан.
— Я пыталась спорить, но он сказал, что будет любить меня вечно, и что я скоро забуду его. Вот тогда я первый раз в жизни выпила водки. Меня сразу развезло, я плохо помню, как добралась до дому.
— Он что, даже не проводил тебя?
— Ему позвонила на трубку дочь, и сказала, что у матери начинается приступ и надо ехать домой. Он вызвал мне такси.
— Изумительно! Ты мне потом повтори все это, я запишу! Может пригодится! — ехидно сказал черт и сверкнул глазом.
— Прошло несколько дней. Я очень страдала, мне было очень плохо. Я не замечала когда и что я ем, я ни с кем не общалась, на работе мне пришлось взять больничный, т.к. я совершенно не могла работать. Все напоминало мне о нем. Я бесцельно бродила по улицам. Заглядывая в лица прохожих, я искренне не понимала, как можно радоваться, жить, что то делать, когда его нет рядом. Однажды, проснувшись утром, я посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Во что я превратилась?! Кожа стала серой, синяки под глазами, от того, что я ела все подряд — сильно поправилась. Волосы обвисли и потускнели. И тогда я поняла, что без него у меня нет жизни! Либо мы будем вместе, либо мне незачем жить. Я поставила себе цель — он будет моим! Я стану самой красивой, идеальной женщиной! И когда он меня увидит, он не сможет устоять. Он поймет, что нам не жить друг без друга.
— Так, хорошо. Теперь давай уточним кое-что, — черт опять раскрыл папку и стал переворачивать листочки, — Какого числа Вы расстались?
— Это было 2 марта.
— А сегодня у нас 3 мая. Отлично!
— Я решила, что у меня есть три месяца, чтобы изменить себя. А 1 июня мы должны были встретится.
— Стоп, стоп. Не торопись, давай по порядку. Я не очень то понял, что должно было произойти за это время.
— Я живу одна и зарабатываю неплохо. Поэтому первое, что я сделала — это увеличила его фотографию и повесила на видном месте. Отныне у меня была цель, и когда мне становилось тяжело, я смотрела на фото и думала, что все, что я делаю — я делаю для него и ради него. Это придавало мне сил. Я взяла отпуск за свой счет, купила путевку и уехала на месяц в санаторий. Мой день был расписан по минутам. Утро начиналось с пробежки, затем бассейн, потом легкий завтрак и косметические процедуры, вместо ужина — тренажерный зал и сауна. Питалась только свежими фруктами и овощами, пила дорогие витамины. За месяц мне удалось хорошо похудеть, моя фигура стала почти идеальной. Вернувшись в город, я пошла на танцы живота, чтобы привить себе пластику и шарм. И, естественно, я записалась к дорогому косметологу. Оставалось совсем немного, один месяц. Мой выход должен был состояться 1 июня.
— Подожди, я не понял, как должна была произойти ваша встреча? Он же тебе не звонил? По моим данным, — тут черт опять полез в бумаги, — он сменил номер своего сотового 21 ноября?
— Да, я знаю. Но он сделал это, что бы не мучить меня и себя. Ведь я могла ему позвонить.
А так, он боролся только со своим соблазном позвонить мне.
— Вера, вы фантастическая женщина! Сигизмунд, неси еще коньяк! Я решил напиться.
— Не советую, — раздался голос Сигизмунда, — я уверен, что эта история станет жемчужиной в коллекции, так что Вам еще работать. Кстати, перепелки давно готовы и даже успели остыть. Подавать?
— Конечно, подавать, а чего ты, собственно, ждал?
— Я слушал и плакал, — все таким же безразличным тоном ответил Сигизмунд, появляясь в зале с подносом.
— Это Вам, Миледи, а это Вам, Сэр.
На одной тарелке лежало нечто непонятное, присыпанное зеленым горошком. На второй был только зеленый горошек. Вера никогда раньше не ела перепелок, но представляла себе, как примерно они выглядят. То, что лежало перед ней, никак не походило на маленькую птичку. Это было что то круглое с торчащими в разные стороны четырьмя ногами.
— Что это? — спросила Вера принюхиваясь.
— Да, действительно, что это? — сказал черт уставясь на свой горошек.
— Извиняюсь — сказал Сигизмунд, внимательно осмотрев блюда. Абсолютно невозмутимо, достал из Вериной тарелки нечто с ногами, разлепил и в каждой руке у него оказалось по маленькой перепелиной тушке. Со словами «они слиплись» он, особо не церемонясь, разложил птичек по тарелкам.
— Приятного аппетита, — с чувством выполненного долга добавил он и, развернувшись под злобным взглядом черта, медленно пошел к себе.
— Коньяк принеси! — заорал черт, и более ласковым тоном добавил, глядя на Веру, — Это были очень одинокие перепелки, они тоже не могли друг без друга. Итак, Вера, как же должна была состояться встреча?
— Дело в том, что вот уже лет пять, как 1 июня он и еще три его друга собираются в одном и том же кафе на побережье. Это их традиция, и она не меняется. Причем они не снимают зал, они просто заказывают столик. В самый разгар праздника я, естественно, вся такая красивая, должна была, как бы случайно, там оказаться. Как я себе представляла эту встречу! Я продумала все, до мелочей. Как войду, как встану, как посмотрю. У меня не было сомнений, что ночь мы проведем снова вместе. И тут… — Вера закрыла лицо руками.
— А вот тут, дорогая моя Вера, произошло то, что на самом деле должно было произойти. Дело в том, что Он… — черт понизил голос и посмотрел куда то вверх — очень не любит, когда пытаются нарушить его планы. Только умоляю, — черт почти шептал, — не говорите никому, это большой секрет. Обещаете?
— Обещаю, — всхлипнула Вера, совершенно не поняв, что он имел в виду.
Всхлипнув еще несколько раз, она продолжила:
— Сегодня, то есть вчера, с утра, я была у косметолога. После процедур лицо становится красным и сильно опухает. Естественно, после этого я весь оставшийся день хотела провести дома. Как раз подошла моя очередь убирать общественные места в квартире, я же в коммуналке живу. Вернувшись домой, я переоделась, так сказать, в рабочую одежду, ну чтоб не жалко было пачкать, и принялась за мытье туалета. Из соседней комнаты, в одних трусах вышел сосед. Он хороший, тихий человек, но пьет. А его жене, естественно, это не нравится и она борется с этим пагубным пристрастием, как может. А именно, если куда-то уезжает на целый день, то, чтобы он нигде не шлялся, запирает всю его одежду. И вот стоит он предо мной, такой жалкий, его всего трясет, и просит, мол, не дай помереть, сбегай за «маленькой», а то совсем худо. Мне его жалко стало. Тем более магазин прямо в нашем доме находится, далеко идти не надо. Ну я, в чем была, накинула плащ, прикрылась капюшоном, и побежала вниз. Я в водке то не разбираюсь, маленькие, большие… Короче схватила первую попавшуюся поллитровую. В карман она не поместилась, я ее в руке держала, и на выходе… — тут Вера не выдержала и окончательно разревелась.
— И на выходе, — радостно продолжил черт, — нос к носу столкнулась с предметом обожания.
Вера только кивнула головой. А непонятно, чему обрадовавшийся, черт возбужденно продолжал: Нет! Ну вы гляньте, как работают! Вот что значит серьезная контора! Надеюсь, он объяснил Вам, что его сюда привело?
— В том-то и дело, что не должен он был здесь оказаться, ну никак! Нечего ему здесь делать было. — почти кричала сквозь слезы Вера — Он живет и работает совсем на другом конце города. Делать ему, видите ли, было нечего, решил подзаработать, на дороге человек голосовал и он решил его подвести. А пассажиру надо было именно в соседний с моим дом. Вот он его отвез и решил сигарет купить, раз уж рядом с магазином остановился.
— Вот это профессионалы! Вот это работа! Ты слышал, Сигизмунд? — заорал восхищенный черт.
— Слышал, слышал, — раздалось из темноты, — И я да же догадываюсь, кто был этим пассажиром.
— Кто? — недоуменно спросила Вера.
— А чьи планы Вы так упорно хотели нарушить? Нет, ну конечно не Сам! — и черт опять глянул в потолок, — есть на то специально обученные, как бы это помягче сказать… сотрудники, в общем.
— Что вы имеете в виду? — не поняла Вера.
— Милая Вера, ну не должна была состоятся ваша встреча 1 июня, а Вы такая упрямая!
— Но почему?
— Вы все поймете, чуть позже, обещаю Вам. Вы в состоянии продолжить рассказ?
— А что продолжать? Увидев меня он опешил, я бы даже сказала, напугался. Он внимательно осмотрел меня, задержав взгляд на бутылке. Сказал, что не ожидал меня увидеть, и при этом не смог скрыть брезгливость. Спросил, как у меня дела, что со мной происходит? Давно ли я пью? А я стояла и молчала. Что мне было говорить? Объяснять, почему у меня рожа опухшая, что бутылку я для соседа купила, и что общественный сортир лучше всего мыть в старых трениках и грязной майке? Я заплакала, а он испугался еще больше, что на нас внимание начнут обращать и, практически уже садясь в машину, говорит, мол, не переживай, все у тебя будет хорошо, только ты, ну это я в смысле, завязывала бы со спиртным. И уехал. Вот и все. Остальное Вы знаете.
— Да! — чуть помолчав сказал черт, — в моей коллекции «женских глупостей» много забавных историй, но ваша! Ваша — это шедевр! Какая грандиозная глупость! Браво, Вера! Вы заслужили приз! Порадовали старика Акакия. Давно я так не веселился.
— Вам смешно!? — закричала Вера, резко вставая из-за стола, — Да у меня жизнь кончилась! Я умереть хочу!
— Да не волнуйся ты так! Сядь! Хочешь умереть — умрешь, но поверь мне, у вас, людей, ничего не происходит просто так. Все давно спланировано. И не Вами. И открою тебе секрет, раз уж ты такая непонятливая, — тут черт наклонился к самому уху Веры и зашептал, — у Него в отношении тебя совсем другие планы. Уж не знаю, чем ты Ему так приглянулась.
— Какие еще планы? — устало произнесла Вера.
— Я обещал тебе помочь? Помогу! А разглашать секретную информацию, тут уж — извини. Сама узнаешь, если выводы правильные сделаешь. Собирайся, поехали.
— Куда?
— Увидишь, — фыркнул черт, вставая и направляясь к выходу, — Сигизмунд! Одолжи нам свой лимузин, тут съездить в одно место надо, чтоб наглядно, так сказать…
Вера молча поплелась за ним.
На улице было прохладно и темно. Дождь так и не прекратился. Какая длинная ночь — подумала Вера. У входа в кафе, на проезжей части, сразу за кустами, стоял уже заведенный автомобиль Иж Комби голубого цвета.
— Не машина, зверь! — восхищенно сказал черт и похлопал по влажному крылу, — Такие дела на ней творили! В такие места ездили! Эх, было время! А какие женщины в ней сиживали? Смотри, Вера, вот оно — любимое детище Сигизмунда! — черт пафосно раскрыл перед девушкой дверь.
— Аккуратней, не поцарапай! Вещь дорогая, цены не малой! — прогнусавил вышедший на крыльцо Сигизмунд.
— Ну, в путь, — сказал черт ухватившись за руль и давая газу.
Автомобиль взревел, сорвался с места и
помчался по ночной улице. Скорость была такой большой, а за окнами было так
темно, что Вера даже не пыталась разглядеть дорогу. Черт молчал, сосредоточенно
глядя вперед. Не прошло и десяти минут, как автомобиль резко затормозил.
— Приехали. Вылезай.
Выйдя из автомобиля, Вера увидела обычный подъезд девятиэтажного дома. Покрутив головой, она сразу узнала это место. Здесь жил Григорий. Один раз они подъезжали сюда вместе на машине, но в квартиру, естественно, Вера не поднималась. В голове опять началась путаница. Было непонятно, каким образом они добрались так быстро до противоположного конца города. Но поразмыслить над этим она не успела. Черт буквально втащил ее на четвертый этаж и подтолкнул к двери с номер 16.
— Вот, сейчас ты все сама увидишь, — сказал черт, открывая дверь и слегка подталкивая Веру в спину.
— Что вы делаете? — испугалась она.
— Не боись, нас никто не видит и не слышит, я бы конечно мог тебе все это рассказать, но ты ж не поверишь ни черту, ни… никому, короче, в твоем случае необходим наглядный пример. Сейчас ты увидишь вчерашний вечер, как раз в это время ты неслась к мосту, чтобы утопиться.
Они вошли в квартиру. В коридоре было темно, а вот на кухне горел свет, кто-то гремел кастрюлями и громко выл, совершенно не попадая в мотив: «Любовь, похожая на сон… та-та-та-та-та … та-та-та»…
— Ну, проходи, чего стоишь? — сказал черт и сильнее подтолкнул Веру к кухне, — говорю ж тебе, не видят и не слышат. Вот, смотри, это и есть безнадежно больная супруга твоего Григория, надеюсь, ты уже поняла, что мы у него в гостях?
Вера во все глаза уставилась на женщину. А та, естественно, ничего не замечая, продолжала, судя по запаху, готовить борщ.
Это была румяная бабища лет тридцати пяти, высоченного роста с очень широким задом и достаточно узкими плечами. Одета она была в засаленный старый халат и стоптанные тапки. Абсолютно заурядное, не отягощенное интеллектом лицо обрамляли высветленные жиденькие волосы, давно уже не помнящие руки парикмахера. Грудь была просто огромная, она свободно болталась под халатом в такт движениям ее хозяйки. Из под груди шел круглый живот, причем явно не беременность сделала его таким. По всему было видно, что женщина просто хорошо и с удовольствием кушает. Продолжая напевать, она энергично перемещалась по кухне, успевая одновременно готовить сразу несколько блюд. На сковороде уже шкварчали свиные котлеты, закипала картошка, под крышкой томился украинский борщ. Кухня была небольшой, форточка была закрыта и от духоты и запахов у Веры начала кружиться голова.
— Да ты сядь, не стой, — сказал черт и указал в центр мягкого «уголка» у обеденного стола, — я тебя лучше в машине подожду, надолго тебя явно не хватит. Только ничего не трогай, а то будут потом про барабашек рассказывать, что у них вещи по воздуху летают.
Стараясь ничего не касаться, Вера аккуратно присела на край уголка. Проходя мимо женщины, она почувствовала сильный запах пота. И тут ей вспомнилось, как тщательно она «вылизывала» себя перед каждым свиданием, как выбирала в магазинах самое красивое и дорогое нижнее белье, причем каждый раз оно было разным, то чарующе-черное, то невинно-белое, то страстно-красное. Она ничего никогда не готовила сама, она вообще не умела готовить. Легкий ужин в кафе, а дома только вино и фрукты. Ведь он такой романтичный, истинный ценитель прекрасного. А что может быть прекрасного в свиных котлетах?
Тем временем жена Григория, которая, кстати, совсем не походила на тяжелобольную, заглянула в хлебницу, вытащила из кармана мобильник и набрала номер.
— Зая! — заорала она в трубку, — а ты скоро будешь? А, уже поднимаешься?… Да хлеба мало… Ладно, на вечер хватит.
Не успела она убрать телефон, как в коридоре послышался лязг открывающихся замков.
— Пупсик! Я пришел! — раздался до боли знакомый голос.
Женщина развернулась лицом ко входу и, широко улыбаясь, расставила в стороны руки для объятий. Через секунду в этих объятиях буквально утонул Григорий. Он был ниже ее на целую голову. Прильнув к супруге, он обеими руками схватился за ее зад, а лицом потерялся в обширной груди.
— Ай! — весело взвизгнула женщина, — пусти, шалун. Ты че так долго?
Вера в ужасе смотрела на происходящее. И это был ее Гриша! Всегда такой утонченный, чувственный… Тем временем, чувственный Гриша, минуя умывальник, протиснулся к «уголку», по дороге выудив прямо рукой из сковороды котлету, и плюхнулся рядом с Верой. Жир потек по руке прямо на одежду. Он целиком запихал ее в рот и, смачно жуя, пробубнил:
— Фу, бля, штаны загадил.
— Ну что ты торопишься, я сейчас все положу, — и она кинула ему какую-то тряпку.
Вера отодвинулась. Ей стало очень неприятно. К тому же от Григория тоже очень сильно воняло потом и еще чем-то затхлым.
— Не могу, жрать хочу! Ты представляешь, куда я ездил?! На Тургеневскую площадь!
— Чего тебя туда понесло?
— Да я уже почти до дома доехал, смотрю, стоит попик на дороге, голосует. Дай, думаю, подвезу. А он говорит — на Тургеневскую, очень срочно, и протягивает тысячу рублей. Я обалдел, говорю — сдачи нет, а он говорит — сдачи не надо. Ну, я и повез.
— Че за попик?
— Семинарист. Убогий какой-то. На нем куртка была одета, а из под нее ряса торчит. Сам такой молоденький, глаза огромные, голубые-голубые. Я спрашиваю, чего мол за срочность-то, а он отвечает: не знаю, говорит, отец Антоний попросил срочно к нему домой съездить, «Ветхий завет» привезти, как будто у нас в семинарии «Завета» не найти. Причем, говорит, туда на машине езжай, а обратно — на метро приедешь. Я ему и говорю: дурья башка, тебе бы этих денег хватило и туда и обратно машину поймать. А он говорит, мол «…отца Антония ослушаться грех большой».
— Ну, прикол! — заржала женщина.
Слушая этот рассказ, Вера вспомнила слова черта про сотрудников из какой-то серьезной конторы и поежилась. Неужели и правда, кто то все это подстроил? И мысли о том, ктоименно, ее откровенно пугали.
Закончив поглощать пищу, Григорий, громко рыгнув, поднялся из-за стола.
— Ну, пойду, прилягу. А ты давай, не задерживайся, — тяжело выдохнул он и шлепнул жену по заду, — кстати, а доча где?
— Да шляется где-то, звонила, говорит — у подруги.
— У подруги, это хорошо — сладко потягиваясь пропел Григорий — так может… чего — как ? Ну пока она у подруги.
— Иди ты, ненасытный. Мне еще посуду мыть.
Проходя мимо ванной, Григорий снял штаны, кинул их на пол, туда же полетела рубашка и уже в одних носках и трусах прошел в комнату. Вера последовала за ним. Квартира была однокомнатной. Посередине стоял шкаф, как бы отгораживая диванчик дочери от супружеского ложа которое представляло из себя старый потертый разложенный диван, застеленный не очень свежим разнопестрым бельем.
И опять Вере припомнилось, как она всю свою премию в размере пятнадцати тысяч не задумываясь отдала за комплект постельного белья «Velvet», выполненного из тончайшего китайского шелка Хаботай цвета шоколада. Как играли и переливались ткани в свете ночника, когда она стелила постель своему любимому…
В это время любимый включил телевизор, что-то почесал у себя в трусах, пукнул и, развалясь в кресле, начал переключать каналы. Скинув с ноги тапок, он двумя пальцами стянул вонючий носок, кинул его в угол, туда же отправил и второй, пошевелил пальцами ног и по комнате поплыл удушающий аромат. Вера почувствовала, что ее сейчас стошнит. Последнее, что она увидела пятясь из комнаты, как эта утонченная натура, не сводя глаз с экрана телевизора, той же рукой, которой он только что чесал себе ногу залез в нос, что-то достал от туда, внимательно рассмотрел и скатав между пальцами шарик, прицелившись, запустил его в направлении Веры.
В полном ужасе она вылетела из квартиры, и сама не поняла, как оказалась на переднем сиденье автомобиля. Ее все еще мутило. Черт с улыбкой смотрел на нее.
— Ну как? — спросил он.
— Ужас! — только и смогла произнести Вера.
— А в чем, собственно, ужас? Я лично ничего ужасного во всем этом не вижу. Ты увидела конкретного человека, в обычной повседневной обстановке. Он ни делал ничего такого, чего не делают все. Причем, смею напомнить, в то время когда он сел смотреть телевизор, ты пыталась сброситься с моста, из-за того, что тебе не дали оказаться на месте его супруги. Вот это как раз-таки настоящий ужас.
Вера молчала. Сказать ей было нечего.
— Ну, так что? Я могу отвести тебя обратно на мост и посмотреть как ты спрыгнешь или, если ты, конечно, хочешь, поменять тебя местами с его супругой. Такое тоже возможно. Ну, так как? — ехидно спросил черт и прищурил один глаз.
— Нет! — заорала Вера, — а еще варианты есть?
— Ладно, так уж и быть. Есть у меня для тебя один бонус. Сейчас еще в одно место заскочим. У меня сегодня чертовски хорошее настроение! И черт повернул ключ в замке зажигания.
Через несколько минут они остановились около офиса, где работала Вера. В офисе был обычный рабочий день, по коридорам туда-сюда бродили многочисленные сотрудники.
— Нас опять никто не видит? — спросила Вера.
— Ну, естественно. Это твоя контора три дня назад, обеденный перерыв. А вот, кстати, и ты.
Вера не поверила своим глазам. Прямо на нее по лестнице медленно спускалась вниз очень красивая женщина. Блестящая грива каштановых волос переливалась в свете электрических ламп. Фигура была настолько грациозной и изящной, что казалось, будто она плывет по воздуху, не касаясь ногами пола. Ее лицо, такое ровное, гладкое, как будто выточенное из кости было бледно, но это только подчеркивало глубину и выразительность ее грустных глаз.
Вера замерла и даже перестала дышать, когда Вера-позавчерашняя проходила мимо нее. Потрясенная увиденным она глубоко вдохнула и тотчас уловила легкий флер своих любимых духов.
— Неужели это я? Не может быть, — прошептала она.
— Может, может, еще как может! Надо только почаще на себя в зеркало смотреть. Все таки два месяца телесных истязаний в косметических заведениях сделали свое дело, — просто констатировал черт, — Но, собственно, не это я хотел тебе показать. Смотри сюда.
Вера повернула голову в указанном направлении и увидела двух мужчин, выходящих из здания вслед за Верой-позавчерашней.
— Пойдем, подслушаем, тебе будет интересно, — сказал черт и потащил Веру к выходу.
Мужчины вышли на огромное крыльцо перед зданием остановились и закурили. Одного из них Вера знала. Это был начальник одного из многочисленных отделов и звали его Костя. А вот второго она видела впервые. Высокого роста, в темно-сером элегантном костюме, нежно-голубой рубашке и таком же голубом галстуке, он печально смотрел в сторону удаляющейся Веры-позавчерашней. У него были аккуратно стриженые черные прямые волосы, большие грустные глаза, в целом — очень симпатичный молодой человек.
— А кто это? — спросила Вера.
— Здрасьте, приехали, — хмыкнул черт, — Между прочим, он уже почти месяц работает в вашем офисе, просто ты так была увлечена своими проблемами, что упорно не хотела его замечать. Это новый начальник юридического отдела. И зовут его Илья. Вере стало очень интересно и она подошла ближе, что бы слышать разговор.
— Ты все никак не можешь успокоиться? — спросил Костя. — Говорю тебе, зря теряешь время. Она, конечно, красивая, но себе на уме.
— Это как? — спросил Илья и внимательно посмотрел на товарища.
— А так, ни с кем не дружит, никого вокруг не замечает, после работы сразу убегает. Ни на одном корпоративе не была.
— А она замужем?
— Слушай, кольца я у нее не видел, но наверняка кто-то есть. Разве может такая красавица и быть одна? А ты сам-то пробовал к ней подойти?
— Ну как сказать, сталкивались несколько раз в коридоре, я даже один раз бумаги с полу поднял, которые она рассыпала.
— Ну и?…
— Ну и ничего. Сказала спасибо и пошла.
— А если в наглую попробовать? Типа, девушка, а можно Вас проводить?
— Ага, а окажется, что она спешит домой, где у нее муж-бугай и трое детей. Нет уж. Я лучше так, издали полюбуюсь.
— Ну-ну, любуйся. Дело твое…
И они вошли в офис.
— Ну, ничего себе! — только и смогла вымолвить Вера. — Это они обо мне так думают?
— Ты сама все слышала, так что девушка делайте выводы, — сказал черт, садясь в машину, — Поехали, а то Сигизмунд заждался. Я, кстати, так и не поел. Надеюсь, мои перепелки меня еще ждут.
Как только автомобиль тронулся, за окнами опять оказалась ночь.
— Слушай, сейчас я тебя высажу у магазина, где ты водку покупала, как раз в тот момент, как ты в него вошла, и очень надеюсь, что ты больше не будешь делать глупостей, и уж тем более не будешь пытаться изменить Его, — и он поднял указательный вверх, — планов.
— Я обещаю, — весело сказала Вера и быстро поцеловала черта в его пухлую щеку.
— Ну, вот этого было делать совершенно не обязательно, — смущаясь, произнес он и остановил автомобиль.
Вера выскочила из автомобиля и, не оборачиваясь, вбежала в магазин. Она заглянула в кошелек, и убедившись, что денег ей хватит, выбрала самый дорогой из имеющегося в ассортименте коньяк. Улыбнувшись продавщице, она развернулась и на выходе столкнулась с Григорием.
— Привет! — весело сказала Вера — Ты отлично выглядишь.
Он обалдело открыл рот, что бы что-то ответить, но Вера придвинулась ближе и таинственно прошептала почти в самое ухо — и купи хлеба, жена приготовила тебе отличный ужин. После этого она громко рассмеялась и вприпрыжку побежала домой. Заворачивая к подъезду она краем глаза увидела, или ей это показалось, как голубоглазый юноша в куртке из под которой торчала ряса помахал ей рукой.
— Сосед! — заорала она в прихожей. Он тотчас выскочил из своей комнаты.
— Ну что, купила?
— Вот, это тебе! — Вера протянула ему бутылку — Денег не надо! У меня сегодня праздник!
— Какой?
— День рождения. Жене скажи, что со мной выпил, она ругать не будет.
— Ну, ты даешь! — обрадовался сосед, — Ну так давай по чуть-чуть?
— Не, не могу, мне завтра на работу, надо очень хорошо подготовиться. И она ехидно подмигнула своему отражению в зеркале.
— Приехали. Вылезай.
Выйдя из автомобиля, Вера увидела обычный подъезд девятиэтажного дома. Покрутив головой, она сразу узнала это место. Здесь жил Григорий. Один раз они подъезжали сюда вместе на машине, но в квартиру, естественно, Вера не поднималась. В голове опять началась путаница. Было непонятно, каким образом они добрались так быстро до противоположного конца города. Но поразмыслить над этим она не успела. Черт буквально втащил ее на четвертый этаж и подтолкнул к двери с номер 16.
— Вот, сейчас ты все сама увидишь, — сказал черт, открывая дверь и слегка подталкивая Веру в спину.
— Что вы делаете? — испугалась она.
— Не боись, нас никто не видит и не слышит, я бы конечно мог тебе все это рассказать, но ты ж не поверишь ни черту, ни… никому, короче, в твоем случае необходим наглядный пример. Сейчас ты увидишь вчерашний вечер, как раз в это время ты неслась к мосту, чтобы утопиться.
Они вошли в квартиру. В коридоре было темно, а вот на кухне горел свет, кто-то гремел кастрюлями и громко выл, совершенно не попадая в мотив: «Любовь, похожая на сон… та-та-та-та-та … та-та-та»…
— Ну, проходи, чего стоишь? — сказал черт и сильнее подтолкнул Веру к кухне, — говорю ж тебе, не видят и не слышат. Вот, смотри, это и есть безнадежно больная супруга твоего Григория, надеюсь, ты уже поняла, что мы у него в гостях?
Вера во все глаза уставилась на женщину. А та, естественно, ничего не замечая, продолжала, судя по запаху, готовить борщ.
Это была румяная бабища лет тридцати пяти, высоченного роста с очень широким задом и достаточно узкими плечами. Одета она была в засаленный старый халат и стоптанные тапки. Абсолютно заурядное, не отягощенное интеллектом лицо обрамляли высветленные жиденькие волосы, давно уже не помнящие руки парикмахера. Грудь была просто огромная, она свободно болталась под халатом в такт движениям ее хозяйки. Из под груди шел круглый живот, причем явно не беременность сделала его таким. По всему было видно, что женщина просто хорошо и с удовольствием кушает. Продолжая напевать, она энергично перемещалась по кухне, успевая одновременно готовить сразу несколько блюд. На сковороде уже шкварчали свиные котлеты, закипала картошка, под крышкой томился украинский борщ. Кухня была небольшой, форточка была закрыта и от духоты и запахов у Веры начала кружиться голова.
— Да ты сядь, не стой, — сказал черт и указал в центр мягкого «уголка» у обеденного стола, — я тебя лучше в машине подожду, надолго тебя явно не хватит. Только ничего не трогай, а то будут потом про барабашек рассказывать, что у них вещи по воздуху летают.
Стараясь ничего не касаться, Вера аккуратно присела на край уголка. Проходя мимо женщины, она почувствовала сильный запах пота. И тут ей вспомнилось, как тщательно она «вылизывала» себя перед каждым свиданием, как выбирала в магазинах самое красивое и дорогое нижнее белье, причем каждый раз оно было разным, то чарующе-черное, то невинно-белое, то страстно-красное. Она ничего никогда не готовила сама, она вообще не умела готовить. Легкий ужин в кафе, а дома только вино и фрукты. Ведь он такой романтичный, истинный ценитель прекрасного. А что может быть прекрасного в свиных котлетах?
Тем временем жена Григория, которая, кстати, совсем не походила на тяжелобольную, заглянула в хлебницу, вытащила из кармана мобильник и набрала номер.
— Зая! — заорала она в трубку, — а ты скоро будешь? А, уже поднимаешься?… Да хлеба мало… Ладно, на вечер хватит.
Не успела она убрать телефон, как в коридоре послышался лязг открывающихся замков.
— Пупсик! Я пришел! — раздался до боли знакомый голос.
Женщина развернулась лицом ко входу и, широко улыбаясь, расставила в стороны руки для объятий. Через секунду в этих объятиях буквально утонул Григорий. Он был ниже ее на целую голову. Прильнув к супруге, он обеими руками схватился за ее зад, а лицом потерялся в обширной груди.
— Ай! — весело взвизгнула женщина, — пусти, шалун. Ты че так долго?
Вера в ужасе смотрела на происходящее. И это был ее Гриша! Всегда такой утонченный, чувственный… Тем временем, чувственный Гриша, минуя умывальник, протиснулся к «уголку», по дороге выудив прямо рукой из сковороды котлету, и плюхнулся рядом с Верой. Жир потек по руке прямо на одежду. Он целиком запихал ее в рот и, смачно жуя, пробубнил:
— Фу, бля, штаны загадил.
— Ну что ты торопишься, я сейчас все положу, — и она кинула ему какую-то тряпку.
Вера отодвинулась. Ей стало очень неприятно. К тому же от Григория тоже очень сильно воняло потом и еще чем-то затхлым.
— Не могу, жрать хочу! Ты представляешь, куда я ездил?! На Тургеневскую площадь!
— Чего тебя туда понесло?
— Да я уже почти до дома доехал, смотрю, стоит попик на дороге, голосует. Дай, думаю, подвезу. А он говорит — на Тургеневскую, очень срочно, и протягивает тысячу рублей. Я обалдел, говорю — сдачи нет, а он говорит — сдачи не надо. Ну, я и повез.
— Че за попик?
— Семинарист. Убогий какой-то. На нем куртка была одета, а из под нее ряса торчит. Сам такой молоденький, глаза огромные, голубые-голубые. Я спрашиваю, чего мол за срочность-то, а он отвечает: не знаю, говорит, отец Антоний попросил срочно к нему домой съездить, «Ветхий завет» привезти, как будто у нас в семинарии «Завета» не найти. Причем, говорит, туда на машине езжай, а обратно — на метро приедешь. Я ему и говорю: дурья башка, тебе бы этих денег хватило и туда и обратно машину поймать. А он говорит, мол «…отца Антония ослушаться грех большой».
— Ну, прикол! — заржала женщина.
Слушая этот рассказ, Вера вспомнила слова черта про сотрудников из какой-то серьезной конторы и поежилась. Неужели и правда, кто то все это подстроил? И мысли о том, ктоименно, ее откровенно пугали.
Закончив поглощать пищу, Григорий, громко рыгнув, поднялся из-за стола.
— Ну, пойду, прилягу. А ты давай, не задерживайся, — тяжело выдохнул он и шлепнул жену по заду, — кстати, а доча где?
— Да шляется где-то, звонила, говорит — у подруги.
— У подруги, это хорошо — сладко потягиваясь пропел Григорий — так может… чего — как ? Ну пока она у подруги.
— Иди ты, ненасытный. Мне еще посуду мыть.
Проходя мимо ванной, Григорий снял штаны, кинул их на пол, туда же полетела рубашка и уже в одних носках и трусах прошел в комнату. Вера последовала за ним. Квартира была однокомнатной. Посередине стоял шкаф, как бы отгораживая диванчик дочери от супружеского ложа которое представляло из себя старый потертый разложенный диван, застеленный не очень свежим разнопестрым бельем.
И опять Вере припомнилось, как она всю свою премию в размере пятнадцати тысяч не задумываясь отдала за комплект постельного белья «Velvet», выполненного из тончайшего китайского шелка Хаботай цвета шоколада. Как играли и переливались ткани в свете ночника, когда она стелила постель своему любимому…
В это время любимый включил телевизор, что-то почесал у себя в трусах, пукнул и, развалясь в кресле, начал переключать каналы. Скинув с ноги тапок, он двумя пальцами стянул вонючий носок, кинул его в угол, туда же отправил и второй, пошевелил пальцами ног и по комнате поплыл удушающий аромат. Вера почувствовала, что ее сейчас стошнит. Последнее, что она увидела пятясь из комнаты, как эта утонченная натура, не сводя глаз с экрана телевизора, той же рукой, которой он только что чесал себе ногу залез в нос, что-то достал от туда, внимательно рассмотрел и скатав между пальцами шарик, прицелившись, запустил его в направлении Веры.
В полном ужасе она вылетела из квартиры, и сама не поняла, как оказалась на переднем сиденье автомобиля. Ее все еще мутило. Черт с улыбкой смотрел на нее.
— Ну как? — спросил он.
— Ужас! — только и смогла произнести Вера.
— А в чем, собственно, ужас? Я лично ничего ужасного во всем этом не вижу. Ты увидела конкретного человека, в обычной повседневной обстановке. Он ни делал ничего такого, чего не делают все. Причем, смею напомнить, в то время когда он сел смотреть телевизор, ты пыталась сброситься с моста, из-за того, что тебе не дали оказаться на месте его супруги. Вот это как раз-таки настоящий ужас.
Вера молчала. Сказать ей было нечего.
— Ну, так что? Я могу отвести тебя обратно на мост и посмотреть как ты спрыгнешь или, если ты, конечно, хочешь, поменять тебя местами с его супругой. Такое тоже возможно. Ну, так как? — ехидно спросил черт и прищурил один глаз.
— Нет! — заорала Вера, — а еще варианты есть?
— Ладно, так уж и быть. Есть у меня для тебя один бонус. Сейчас еще в одно место заскочим. У меня сегодня чертовски хорошее настроение! И черт повернул ключ в замке зажигания.
Через несколько минут они остановились около офиса, где работала Вера. В офисе был обычный рабочий день, по коридорам туда-сюда бродили многочисленные сотрудники.
— Нас опять никто не видит? — спросила Вера.
— Ну, естественно. Это твоя контора три дня назад, обеденный перерыв. А вот, кстати, и ты.
Вера не поверила своим глазам. Прямо на нее по лестнице медленно спускалась вниз очень красивая женщина. Блестящая грива каштановых волос переливалась в свете электрических ламп. Фигура была настолько грациозной и изящной, что казалось, будто она плывет по воздуху, не касаясь ногами пола. Ее лицо, такое ровное, гладкое, как будто выточенное из кости было бледно, но это только подчеркивало глубину и выразительность ее грустных глаз.
Вера замерла и даже перестала дышать, когда Вера-позавчерашняя проходила мимо нее. Потрясенная увиденным она глубоко вдохнула и тотчас уловила легкий флер своих любимых духов.
— Неужели это я? Не может быть, — прошептала она.
— Может, может, еще как может! Надо только почаще на себя в зеркало смотреть. Все таки два месяца телесных истязаний в косметических заведениях сделали свое дело, — просто констатировал черт, — Но, собственно, не это я хотел тебе показать. Смотри сюда.
Вера повернула голову в указанном направлении и увидела двух мужчин, выходящих из здания вслед за Верой-позавчерашней.
— Пойдем, подслушаем, тебе будет интересно, — сказал черт и потащил Веру к выходу.
Мужчины вышли на огромное крыльцо перед зданием остановились и закурили. Одного из них Вера знала. Это был начальник одного из многочисленных отделов и звали его Костя. А вот второго она видела впервые. Высокого роста, в темно-сером элегантном костюме, нежно-голубой рубашке и таком же голубом галстуке, он печально смотрел в сторону удаляющейся Веры-позавчерашней. У него были аккуратно стриженые черные прямые волосы, большие грустные глаза, в целом — очень симпатичный молодой человек.
— А кто это? — спросила Вера.
— Здрасьте, приехали, — хмыкнул черт, — Между прочим, он уже почти месяц работает в вашем офисе, просто ты так была увлечена своими проблемами, что упорно не хотела его замечать. Это новый начальник юридического отдела. И зовут его Илья. Вере стало очень интересно и она подошла ближе, что бы слышать разговор.
— Ты все никак не можешь успокоиться? — спросил Костя. — Говорю тебе, зря теряешь время. Она, конечно, красивая, но себе на уме.
— Это как? — спросил Илья и внимательно посмотрел на товарища.
— А так, ни с кем не дружит, никого вокруг не замечает, после работы сразу убегает. Ни на одном корпоративе не была.
— А она замужем?
— Слушай, кольца я у нее не видел, но наверняка кто-то есть. Разве может такая красавица и быть одна? А ты сам-то пробовал к ней подойти?
— Ну как сказать, сталкивались несколько раз в коридоре, я даже один раз бумаги с полу поднял, которые она рассыпала.
— Ну и?…
— Ну и ничего. Сказала спасибо и пошла.
— А если в наглую попробовать? Типа, девушка, а можно Вас проводить?
— Ага, а окажется, что она спешит домой, где у нее муж-бугай и трое детей. Нет уж. Я лучше так, издали полюбуюсь.
— Ну-ну, любуйся. Дело твое…
И они вошли в офис.
— Ну, ничего себе! — только и смогла вымолвить Вера. — Это они обо мне так думают?
— Ты сама все слышала, так что девушка делайте выводы, — сказал черт, садясь в машину, — Поехали, а то Сигизмунд заждался. Я, кстати, так и не поел. Надеюсь, мои перепелки меня еще ждут.
Как только автомобиль тронулся, за окнами опять оказалась ночь.
— Слушай, сейчас я тебя высажу у магазина, где ты водку покупала, как раз в тот момент, как ты в него вошла, и очень надеюсь, что ты больше не будешь делать глупостей, и уж тем более не будешь пытаться изменить Его, — и он поднял указательный вверх, — планов.
— Я обещаю, — весело сказала Вера и быстро поцеловала черта в его пухлую щеку.
— Ну, вот этого было делать совершенно не обязательно, — смущаясь, произнес он и остановил автомобиль.
Вера выскочила из автомобиля и, не оборачиваясь, вбежала в магазин. Она заглянула в кошелек, и убедившись, что денег ей хватит, выбрала самый дорогой из имеющегося в ассортименте коньяк. Улыбнувшись продавщице, она развернулась и на выходе столкнулась с Григорием.
— Привет! — весело сказала Вера — Ты отлично выглядишь.
Он обалдело открыл рот, что бы что-то ответить, но Вера придвинулась ближе и таинственно прошептала почти в самое ухо — и купи хлеба, жена приготовила тебе отличный ужин. После этого она громко рассмеялась и вприпрыжку побежала домой. Заворачивая к подъезду она краем глаза увидела, или ей это показалось, как голубоглазый юноша в куртке из под которой торчала ряса помахал ей рукой.
— Сосед! — заорала она в прихожей. Он тотчас выскочил из своей комнаты.
— Ну что, купила?
— Вот, это тебе! — Вера протянула ему бутылку — Денег не надо! У меня сегодня праздник!
— Какой?
— День рождения. Жене скажи, что со мной выпил, она ругать не будет.
— Ну, ты даешь! — обрадовался сосед, — Ну так давай по чуть-чуть?
— Не, не могу, мне завтра на работу, надо очень хорошо подготовиться. И она ехидно подмигнула своему отражению в зеркале.
ПРОШЛО ТРИ ГОДА…
Теплым летним вечером Вера и Илья сидели в
летнем кафе на берегу Финского залива.
— Дорогая — с наигранным пафосом сказал Илья — позволь, в честь третьей годовщины нашей с тобой свадьбы преподнести тебе этот скромный подарок.
И он протянул ей бархатную коробочку. Вера открыла ее и достала от туда золотой кулон в виде крыла бабочки. Кулон раскрылся превратившись в полноценную бабочку, а с каждого крылышка на нее смотрели аккуратно вклеенные маленькие фотографии их двухгодовалых близнецов.
— Какая прелесть! — сказала Вера и ласково посмотрела на мужа. Вот уже три года, она чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. В этот момент к ним подошел официант и предложил меню.
— Кстати, — сказал официант, — очень рекомендую заказать наше фирменное блюдо — «жареные перепелки». Мы готовим его только раз в год и сегодня именно такой день.
Веру как будто ударило током. Она осторожно повернула голову и увидела за барной стойкой Сигизмунда. Он улыбался и махал ей рукой. Рядом, облокотившись на стойку, лениво потягивал коктейль черт, Акакий Себастьянович. На нем были одеты красные шорты, белая майка с надписью «плейбой» и неизменная черная шляпа. Рядом на парковке блестел отполированными боками синий Москвич Иж Комби.
— Дорогая — с наигранным пафосом сказал Илья — позволь, в честь третьей годовщины нашей с тобой свадьбы преподнести тебе этот скромный подарок.
И он протянул ей бархатную коробочку. Вера открыла ее и достала от туда золотой кулон в виде крыла бабочки. Кулон раскрылся превратившись в полноценную бабочку, а с каждого крылышка на нее смотрели аккуратно вклеенные маленькие фотографии их двухгодовалых близнецов.
— Какая прелесть! — сказала Вера и ласково посмотрела на мужа. Вот уже три года, она чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. В этот момент к ним подошел официант и предложил меню.
— Кстати, — сказал официант, — очень рекомендую заказать наше фирменное блюдо — «жареные перепелки». Мы готовим его только раз в год и сегодня именно такой день.
Веру как будто ударило током. Она осторожно повернула голову и увидела за барной стойкой Сигизмунда. Он улыбался и махал ей рукой. Рядом, облокотившись на стойку, лениво потягивал коктейль черт, Акакий Себастьянович. На нем были одеты красные шорты, белая майка с надписью «плейбой» и неизменная черная шляпа. Рядом на парковке блестел отполированными боками синий Москвич Иж Комби.
КОНЕЦ
Комментариев нет:
Отправить комментарий